Золотой шут - Страница 148

148

– Он не причинил нам никакого беспокойства. По правде говоря, я даже рада его появлению, раз уж оно вынудило тебя навестить нас. Садись, Баррич. – Королева показала на один из стоявших перед ней стульев.

Баррич продолжал стоять.

– Вы очень добры, но у меня нет времени, миледи. Я обещал жене, что вернусь с сыном, как только отыщу его…

– Я должна приказать тебе сесть, мой упрямый друг? Твоя жена простит небольшую задержку. Ты должен немного отдохнуть.

Баррич молчал несколько мгновений, потом, точно собака, которой велели сидеть, подошел к стулу и, не говоря ни слова, опустился на него.

– Мы не виделись столько лет, – предприняла новую попытку Кетриккен. – Тебе не кажется, что встреча получилась не слишком сердечной? Однако я все равно ужасно рада тебя видеть. Твой сын пошел характером в отца. Такой же непреклонный.

Другой человек растаял бы от таких слов, но Баррич лишь опустил глаза и добавил:

– Боюсь, он перенял у своего отца еще и кучу недостатков, миледи.

Кетриккен не стала зря тратить слов.

– Ты имеешь в виду Уит.

Баррич поморщился, как будто она его обидела.

– Свифт все нам рассказал, Баррич. Я не вижу ничего постыдного в том, что человек наделен Уитом. Мальчик говорит, что он пришел сюда, поскольку я запретила преследовать тех, кто обладает Уитом. Он попросился ко мне на службу. И, если честно, я была бы рада, если бы у меня появился паж с таким твердым характером. Но я ответила, что сначала должна получить согласие его отца.

Баррич покачал головой, отказывая ей.

– Я не дам своего согласия, миледи. Свифт еще слишком молод, чтобы жить среди чужих людей. Такое резкое изменение положения в обществе может испортить мальчика. Он должен остаться рядом со мной еще, по крайней мере, на несколько лет. Пусть сначала научится сдерживать свои порывы.

– Пока ты не уничтожишь в нем Уит, – вмешался Чейд.

Баррич задумался, а потом, нахмурившись, ответил:

– Это невозможно. Я много лет пытался избавиться от Уита, но он никуда не делся. Но если его нельзя уничтожить, человек должен, по меньшей мере, научиться им не пользоваться. Так же точно, как он должен уметь противостоять другим порокам.

– И ты уверен, что это порок, который достоин лишь презрения? – мягко спросила Кетриккен. – Если бы ты не обладал Уитом, много лет назад я бы умерла от рук Регала. Если бы не твой Уит, Фитц погиб бы в тюрьме Регала.

Баррич вздохнул, но, казалось, воздух не попал ему в легкие, и он предпринял новую попытку, словно человек, который изо всех сил старается держать себя в руках. Он поднял голову, и я с болью увидел у него на глазах слезы.

– Вы можете произнести его имя, – хрипло проговорил он. – Но не думайте, что именно его судьба заставляет меня так себя вести. Если бы не Уит, Фитц смог бы как следует выучиться Скиллу. Если бы не Уит, он никогда не оказался бы в подземелье Регала. Если бы не Уит, он был бы сейчас жив. Уит стал для него проклятьем, он убил Фитца. А ведь он даже не был в тот момент человеком. Зверем.

Баррич с трудом выдохнул. Голос у него дрожал, но старик держался прямо и не желал сдаваться.

– Каждый прожитый день омрачен моей несостоятельностью. Мой принц Чивэл доверил мне своего единственного сына, приказав вырастить его достойным человеком. Я подвел моего принца. Я подвел Фитца и себя самого. Потому что я был слаб. Потому что мне не хватило силы воли быть с мальчиком достаточно строгим. И он стал жертвой мерзкой магии, которая навлекла на него смерть. Он заплатил высокую цену за любовь, направленную совсем не туда, куда ее следовало направить. Он умер страшной смертью, один, как животное.

Миледи, я любил Фитца, сначала как сына моего друга, затем как своего собственного. И я не отдам еще одного мальчика этой низкой магии. Ни за что на свете.

Только когда Баррич произнес свои последние слова, у него дрогнул голос. Он сжимал и разжимал кулаки и наконец нашел в себе силы посмотреть на Кетриккен и Чейда.

– Баррич, мой старый друг, – глухо сказал Чейд. – Давным-давно ты прислал мне письмо, где говорилось, что Фитц умер. Я тебе тогда не поверил. И продолжаю не верить. Почему ты так уверен в его смерти? Вспомни, что он нам обоим сказал. Что собирается отправиться на юг, в Чалсед, а потом дальше, в неизведанные края. Возможно, он так и сделал и…

– Нет, не сделал. – Баррич медленно поднес руку к горлу, расстегнул воротник и достал маленький блестящий предмет. Сердце сжалось у меня в груди, а на глаза навернулись слезы. Он раскрыл ладонь и показал предмет королеве и Чейду. – Узнаете? Это булавка, которую дал Фитцу король Шрюд, когда признал мальчика. – Баррич громко откашлялся. – Когда я обнаружил его тело, Фитц умер уже довольно давно. И над ним потрудились дикие звери. Но булавка была приколота к воротнику его рубашки. Он умер, как животное, сражаясь с себе подобными. Сын принца, сын самого лучшего в мире человека, которого мне довелось знать, умер как собака.

Баррич быстро зажал булавку в кулаке, а потом, не говоря ни слова, прикрепил к своему воротнику.

Я сидел в темноте, за стеной, прижав ко рту кулак и изо всех сил стараясь сдержать слезы, чтобы не выдать себя. Мне было необходимо сохранить свою тайну. Баррич должен думать, что я мертв. До сих пор я не представлял себе, какой виделась ему моя смерть. Я не знал о его боли и о том, что он винит себя за нее. Баррич продолжал считать, что я стал жертвой Уита, превратился в животное и жил в лесу, а потом на меня напали перекованные, которые меня и убили. Впрочем, он был совсем недалек от истины.

На некоторое время я действительно превратился в волка, живущего в теле человека. Но мне удалось выбраться из своего убежища и заставить себя снова стать человеком. Когда перекованные напали на мой дом, я бежал. Прошло много дней, прежде чем я сообразил, что потерял свою булавку, которая столько для меня значила. Баррич обнаружил тело перекованного, которого я прикончил. На нем была надета рубашка с булавкой в воротнике. Вот почему он решил, что нашел мои останки. Меня вполне устраивало, что он так подумал. Мне казалось, что так лучше для всех нас. Они с Молли полюбили друг друга и поженились, и я считал, что они должны оставаться в неведении относительно моей судьбы. Словно окаменев, я смотрел на человека, винившего себя в моей гибели. Ему придется и дальше нести свой груз вины. Я ничего не мог изменить.

148