Золотой шут - Страница 181

181

Пройдут недели, прежде чем я сумею восстановить последовательность событий. Исчезнувший кошелек лорда Голдена с редкими самоцветами нашли в домике Лодвайна. Впрочем, в городе главаря Полукровок знали под другим именем. Старлинг не ошиблась. Для соседей он был одноруким по имени Кепплер. Нашелся свидетель, заявивший, что он видел, как я преследовал Пэджета, скрывшегося в доме Кепплера. Очевидно, у меня украли кошелек с самоцветами, которые я нес к ювелиру для огранки. Я преследовал воров, они оказали сопротивление, и мне пришлось прикончить всех – однако сам я получил жестокое ранение. Потом я геройски убил взбесившуюся лошадь, чтобы она не вырвалась из сарая и не покалечила ничего не подозревающих мирных горожан.

Так из коварного убийцы, на руках которого была кровь трех человек, я превратился в верного слугу, рискнувшего жизнью, чтобы защитить собственность своего хозяина. Поскольку никто не попытался оспорить показания свидетелей или хотя бы забрать тела «Кепплера» и Пэджета, все в городе поверили в эту историю. Соседи Кепплера начали рассказывать, что после наступления темноты к нему приходили странные гости.

Так или иначе, но лорду Голдену позволили забрать своего верного телохранителя. Он прислал двух слуг, мое вонючее, лишенное сознания тело погрузили на носилки и понесли в замок. В памяти у меня остались холод и мучительные толчки, от которых боль вгрызалась в тело. Я не знал людей, доставивших меня в замок, и они не слишком заботились обо мне. Я ощущал каждый шаг, заставлявший меня вновь и вновь возвращаться к холодной реальности боли. Здоровенные парни, резво тащившие носилки, радовались, что на холоде не так чувствуется вонь от моей раны. Они принесли меня к дверям покоев лорда Голдена, который держал надушенный платочек возле рта и носа, отдавая приказ положить меня на постель. Потом он щедро заплатил слугам и поблагодарил их за то, что они принесли меня домой умирать. В темноте своей спальни я закрыл глаза и собрался выполнить его пожелание.

В моей памяти, подобно сухим листьям, метались разрозненные слова и фразы. Они проникали в сознание и заполняли его, словно чужая мебель, принесенная в прежде хорошо знакомую комнату. Я не мог защититься от слов. Что-то не отпускало меня, как рука, крепко сжимавшая ладонь.

– … Нельзя больше его трогать, даже если удастся поднять носилки по ступенькам. Нужно все сделать здесь.

– Я не знаю как. Я не знаю. Не знаю как! – Голос Дьютифула. – Во имя Эды и Эля, Чейд, я не упрямлюсь. Неужели ты думаешь, что я бы его не спас, если бы мог? Но я не знаю как… Мне даже не очень понятно, о чем ты просишь.

Теперь воняет даже хуже, чем собачье дерьмо. – Олуху было скучно и хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Чейд принялся терпеливо объяснять все с самого начала.

– То, что ты не понимаешь, не имеет ни малейшего значения. Он умрет, если мы будем бездействовать. Если ты предпримешь попытку и он погибнет, его конец будет не таким долгим и мучительным. А сейчас я хочу, чтобы ты внимательно изучил рисунки. Много лет назад я сделал их сам. На них показано, как должны выглядеть эти органы неповрежденными…

Я провалился в пустоту. Благословенный мрак на некоторое время поглотил меня, но как только я нашел безмятежные, усыпанные снегом холмы, меня вытащили обратно. Я почувствовал на своем теле чьи-то руки. С меня срезали одежду. Кого-то вырвало, и задыхающийся Чейд приказал всем выйти за дверь и не возвращаться, пока их не позовут. Я ощутил прикосновение жесткой ткани к моим ранам, полилась холодная, потом горячая вода, совсем рядом прозвучал печальный женский голос:

– Рана безнадежно загноилась. Неужели нельзя оставить его в покое?

– Нет! – Мне показалось, что я слышу голос короля Шрюда. Потом я сообразил, что это невозможно. Должно быть, рядом со мной Чейд, брат короля. – Верните принца, время пришло.

Потом я ощутил прикосновение холодных рук принца, он положил их по обе стороны от раны.

– Тебе нужно лишь направить Скилл в его тело, – сказал ему Чейд. – Посмотри при помощи Скилла, что там не в порядке, и исправь.

– Я не знаю как, – повторил Дьютифул, но я почувствовал, что он старается.

Его разум бился о мое сознание, точно мотылек о стекло лампы. Он пытался добраться до моих мыслей, забыв о теле. Я слабо оттолкнул его. Мне не следовало этого делать.

На мгновение наши разумы соединились.

Нет, – сказал я Дьютифулу – Нет. Оставь меня в покое.

Принц тут же убрал руки.

– Он не хочет, чтобы мы это делали, – неуверенно проговорил Дьютифул.

– Мне наплевать! – яростно воскликнул Чейд. – Ему нельзя умирать. Я не позволяю. – Неожиданно его голос зазвучал громче, прямо возле моего правого уха. – Фитц, ты слышишь меня, мой мальчик? Я все равно не дам тебе умереть, так что лучше помоги нам. И хватит себя жалеть, сражайся и живи.

– Фитц? – Я услышал удивление и ужас в голосе Дьютифула.

Наступило мгновение тишины. Потом разом охрипший Чейд объяснил:

– Он бастард, как и я. У нас давным-давно родилась шутка, что это слово становится обидным только в устах тех людей, которые сами не являются бастардами.

«Очень слабо, Чейд. Слабо… – хотелось мне сказать. – Дьютифул знает тебя слишком хорошо, чтобы поверить».

Кто-то убрал с моего лба волосы и взял меня за руку. Я подумал, что это Шут, и попытался сжать узкую ладонь, чтобы дать ему знать, что попросил бы у него прощения – если бы мог. И вдруг вспомнил обо всех людях, с которыми не попрощался. Нед. Кетриккен. Баррич и Молли. Я всегда рассчитывал, что перед смертью успею объясниться со всеми.

181