Золотой шут - Страница 183

183

Я прошел через мгновение полного сознания, когда видел, чувствовал и понимал все. Они окружили меня. Посеребренные Скиллом пальцы Шута касались моей спины. Чейд сжимал его свободную руку, а другой рукой – ладонь Дьютифула. Дьютифул вцепился в широкую кисть Олуха, который стоял совершенно неподвижно, но Скилл кипел в нем, точно обезумевшее пламя. Глаза Чейда были широко раскрыты, губы раздвинулись в широкой ухмылке, открыв стиснутые зубы. Лицо Дьютифула побледнело от страха, он крепко зажмурил глаза. А Шут… Шут был золото и радость, и летящие по бескрайнему голубому небу сверкающие драконы. А потом он пронзительно, женским голосом выкрикнул:

– Прекратите! Прекратите! Это уже слишком! Мы зашли слишком далеко!

И они отпустили меня. Однако я продолжал мчаться вперед и без них. Я уже не мог остановиться. Подобно потоку, стремительно заливающему лощину, который сметает все на своем пути, я мчался все дальше и дальше.

Исцеление? Нет, то было совсем другое. Исцеление – это медленное постепенное выздоровление и время.

Исцеление, неожиданно понял я, это совсем не то, что один человек может сделать для другого. Тело должно само вернуть себя к жизни, если у него есть возможность спокойно отдохнуть и накопить силы. Я же чувствовал себя подобно человеку, который поджег собственные ноги, чтобы согреть руки. Мое тело сбрасывало сгнившую плоть и очищало зараженную кровь. Однако невозможно вырвать часть и отшвырнуть ее, не заменив на что-то другое, строительный материал необходимо где-то добывать. Мое тело крало у самого себя, и я ощущал этот процесс, но не мог его остановить.

Так я вновь обрел цельность, но за счет силы всего организма. Как стена, выстроенная без достаточного количества известкового раствора, сила была принесена в жертву нехватке материала. Когда все закончилось и мир вокруг успокоился и замедлил свой бег, я остался лежать посреди гноя и яда, исторгнутых из моего тела, но у меня не осталось сил даже на то, чтобы моргнуть.

Они смотрели на меня, четверо людей, вернувших меня к жизни. Старик, золотой лорд, принц и дурачок не сводили с меня глаз, и в них я прочитал страх, удовлетворение и сожаление. Так была сформирована группа Дьютифула – не самый лучший способ объединить пятерку столь разных людей.

Со времен группы Кроссфайер, составленной из калек, не было еще такого странного сочетания людей, столь слабо владеющих Скиллом. Шут вовсе не умел самостоятельно управлять Скиллом, лишь серебристые кончики пальцев да ниточка, связывающая нас, давали ему возможность быть членом нашей группы. Олух имел ярко выраженный талант, но почти ничего не знал и не имел ни малейшего желания учиться. Я обладал Скиллом, но никогда не знал, могу ли на него рассчитывать. А Чейд, да помогут нам боги, обнаружил свои способности на склоне лет. Он гордился ими, как мальчишка, получивший деревянный меч и не понимающий, какой вред может причинить настоящий клинок. Да, он обладал знаниями и амбициями, но ему не хватало интуитивного понимания магии, которое в избытке имелось у Олуха. Только наш принц обладал талантом к Скиллу, был не обделен интеллектом и желанием совершенствоваться, но и у него имелся недостаток – склонность к Уиту.

Я смотрел на людей, которых сумел объединить, только оказавшись на краю гибели, и мужество вдруг покинуло меня. Изменяющий!.. Группа, которая сможет прийти на помощь своему королю в пору крайней нужды. Но эта группа не может функционировать без него. Я уже не говорю о том, что всех ее членов должна связывать дружба, а мы больше походили на пятерых путешественников, случайно встретившихся в таверне.

Вероятно, Чейд увидел тоску в моих глазах, поскольку опустился на колени перед моей постелью и взял меня за руку.

– Все в порядке, мой мальчик, – ободряюще сказал он. – Ты будешь жить.

Я понимал, что он действительно хотел как лучше, но не выдержал и закрыл глаза, чтобы не видеть нечестивого сияния на его лице.

Я проспал четыре дня и четыре ночи. Меня купали и переодевали, но я так и не проснулся. Потом мне рассказывали, что я пил бульон и вино, а также ел жидкую кашу. Кто-то меня умывал. Я рад, что ничего не помню. Возможно, я пил во сне. Позднее я узнал, что меня несколько раз навещала Старлинг, что приходил Вим, который принес настойку, восстанавливающую силы, которую сделал по рецепту своей бабушки. Никого из них ко мне не пустили.

Но мне казалось, что все это было не со мной. Зато вдруг появились воспоминания, о существовании которых я не подозревал. Я бегал со стаей волков по склонам холмов. Наблюдал за их жизнью и мечтал присоединиться к ним. Но что-то не пускало меня, напоминая, что я должен вернуться обратно.

Однако один эпизод я все-таки запомнил. Женская рука помогла мне подняться и поднесла чашку с теплым молоком к губам. Я никогда не любил теплое молоко и попытался отвернуться, как только почувствовал его запах, но женщина была полна решимости. Оставался выбор: выпить или захлебнуться, и большую часть я выпил. Только после того, как она опустила меня на подушку, я осознал, что это моя королева. Я с трудом приоткрыл глаза.

– Извините, – прохрипел я, когда Кетриккен принялась вытирать мне лицо.

Она улыбнулась, и я уловил облегчение, промелькнувшее в ее глазах.

– Впервые у тебя хватило сил, чтобы привередничать. Значит, я могу считать, что ты начал поправляться и скоро вновь станешь самим собой? – Она говорила с шутливыми интонациями, но я видел, как она рада.

Отложив чистую тряпицу в сторону, Кетриккен взяла мои руки в свои ладони. Я ощутил, как мои кости трутся друг о друга в ее мягком пожатии; вся плоть исчезла с пальцев, и теперь они больше походили на когти. У меня не было сил смотреть на них, да и нежность в голубых глазах смущала. Я отвел взгляд в сторону и нахмурился, не узнав комнаты, в которой мы находились. Кетриккен сразу же все поняла.

183